Капкан для гончей - Страница 9

– Ой, не знаю, – с сомнением пропыхтела та, одергивая шуршащий атласный подол и принимаясь за мелкие пуговки на лифе. – Ну оно ж правда очень красивое! Да будь у меня такое платье…

– Будь у тебя такое, тебе бы оно пошло. У тебя и волосы светлые, и фигура другая, – грустно сказала госпожа, с отвращением глядя на себя в большое зеркало. – Господь всемогущий…

– Красотища-то какая! – восторженно выдохнула служанка, любуясь на мягкие переливы атласных складок и вычурную серебряную вышивку. – Ой, госпожа, вы похожи на…

– Селедку в кружевах! – хмуро отрезала девушка. – Знаешь, Бесс, иногда, глядя на творения моей матушки, я думаю, что она намеренно шьет мне такие платья, чтобы хорошо выглядеть на моем фоне!

– Ну что вы! – всплеснула руками та, но не выдержала, фыркнула. Она была девушкой воспитанной и любила свою молодую госпожу, да и платье ей очень нравилось… Но в душе Бесс была, пожалуй, согласна с Нэрис: роскошное подвенечное голубое платье, которое неделю без сна и отдыха шили всем замком, не шло невесте совершенно! Слишком пышное для миниатюрной худощавой Нэрис, которая в свои двадцать лет казалась младше крепко сбитой молоденькой служанки, слишком помпезное, слишком… В общем, все в нем было слишком! А уж нежно-голубой цвет и вовсе делал невесту бледной, как смерть, восковой куклой.

– Отвратительно, – вынесла вердикт расстроенная хозяйка. – И знаешь, Бесс, что самое обидное?

– Что?

– А то, что маму не переубедить! Если уж она вбила себе что-то в голову…

– Она ведь хотела как лучше! – развела руками Бесс. – Не расстраивайтесь, госпожа. Уж один-то день можно потерпеть! А потом спрячете его и забудете. Хотя если по мне – так все обзавидуются!

– «Все» – это жены и дочери наших соседей? – сморщила нос Нэрис. – Это да-а-а. Еще месяц будут обсуждать, сколько папа дал за атлас, где мама берет такое тонкое кружево и, разумеется, настоящий ли жемчуг! А мне вот интересно: увидит ли кто-нибудь за этим «шедевром» меня?

– Не расстраивайтесь, – повторила служанка, сочувствующе погладив ее по плечу. – Зато ваш будущий супруг сразу увидит, что он не ошибся в выборе! Если уж ваш отец смог позволить себе такое платье, то какое он даст за вами приданое!

– Спасибо, – кисло усмехнулась девушка. – Утешила! Нет, я, конечно, все понимаю… но знаешь, Бесс, хотелось бы, чтобы женились на мне, а не на деньгах моего батюшки.

– Если ваш папенька дал свое согласие, то и жених небедный, – по-своему поняла слова госпожи Бесс. – И, я слышала, недурен собой!

– Да? – вяло удивилась невеста. – Это радует. А от кого ты слышала?

– Ну как же! – затараторила служанка, ловко прилаживая на корсаж букетик фиалок. – Мне сказала Катерина, наша прачка, а у нее муж зеленщик, а у него брат портной в Перте! А у брата жена ходит мыть полы по найму, и когда она была в доме Робертсонов, у них как раз гостил лорд Мюррей, ну, знаете, из кинросских Мюрреев, ну и…

– А покороче? – Нэрис задумчиво рассматривала свое отражение: «Немочь бледная. Других слов и не подобрать. Да еще эти фиалки…»

– Ну, так я и говорю: к лорду Мюррею приехал какой-то важный господин, то есть он не то что сам по себе важный, но Катерина сказала, что жена брата ее мужа сказала, что сам лорд Мюррей перед ним на цыпочках ходил, а уж он, говорят, задира, этот лорд Мюррей! А тут, говорят, стал весь как есть пришибленный, и руки трясутся! А потом важный господин поговорил с лордом Мюрреем и уехал, и даже на ужин у Робертсонов не остался, а жена брата мужа Катерины возьми и спроси у ихней кухарки, кто, мол, это такой? А кухарка спросила у горничной, а горничная слышала, господа говорили – это лорд Ивар Мак-Лайон, он самому королю личный друг и воспитанник, а еще он советник и хранитель какой-то там печати, а еще у него…

– Ну, хватит, – решительно остановила ее Нэрис. – А то у меня сейчас голова пойдет кругом! Что он человек влиятельный, я в курсе. А раз им вся женская часть прислуги так интересуется, значит, и вправду не урод. Хотя, если вдуматься, какая разница? И… Знаешь что, Бесс?

– Что?

– Снимай фиалки!

– Но как же…

– Я говорю, снимай! И пуговицы расстегивай! – Нэрис вздернула подбородок. – Если маме так уж нравится это платье, пускай сама его и носит! Сколько у нашей семьи денег, судя по спешке, мой будущий супруг и так знает. И ему, я думаю, наплевать, что там на мне будет надето. Ему, в сущности, и внешность моя без разницы, коли он даже на смотрины приехать не соизволил. А раз так, я не собираюсь в самый важный день своей жизни выглядеть огородным пугалом! Что ты глазами хлопаешь? Снимай ты уже с меня это платье, мы в церковь опаздываем!

– Но… но… как же можно?! Ваша маменька…

– Через несколько часов я стану замужней женщиной! – отрубила непокорная дочь, беспощадно отдирая от лифа букетик. – И моей маменьке придется с этим смириться! Снимай платье, говорю! Я надену другое!

– И какое же? – Бесс вздохнула, снова взявшись за пуговицы. – Второго ведь не шили!

– Бархатное, с кистями, – сказала Нэрис. – Мое любимое. Я его перешила, думала завтра надеть. Надену сегодня!

– С кистями?! – ахнула служанка, округлив глаза. – Зеленое?!

– Да!

– На свадьбу?!

– Именно! Не копайся ты, уже лошадей наверняка подали.

– Но ведь… зеленое на свадьбу – это ж хуже черного крепа! А если еще вас в нем увидят родители…

– Увидят, а как же, – кивнула невеста. – Только уже в церкви, а тогда будет поздно.

– Но что гости подумают?

– Бесс, они могут думать что угодно. И говорить могут тоже что угодно. Но это моя свадьба и мое платье, черт возьми!